Война в космосе Лайл нажал на идентификационную пластину контрольной рубки и был очень удивлен, когда створки не разехались в стороны. Он попробовал еще раз, плотнее прикладывая ладонь и корпусом разворачиваясь в сторону биодетектора. Результат был отрицательный. Коннор предположил было, что систему заклинило. Тогда Лайл принялся стучать в створки — на вахте стоял один из солдат, поэтому он должен был открыть дверь. Створки распахнулись, но это был не солдат, а механик Тамповски с "Коннора". — Какого черта ты сюда ломишься? — хмуро спросил он. Лайл хотел было объяснить, но в следующую секунду увидел за спиной механика длинную вытянутую рожу солдата с вечно открытым лицом. Коннор моментально почувствовал сильный приступ гнева: какого черта этот Тамповски так с ним разговаривает? — А почему это я не могу войти в рубку? Капитан приказал мне отогнать звездолет, поэтому… — А теперь заткнись и послушай, что я тебе скажу. Гиббс приказал перегонять звездолет не одному тебе. Ты мой такой же подчиненный, как и все эти олухи, — кивок в сторону вахтенного солдата. — Поэтому вали отсюда и чтобы у рубки я тебя не видел. Займешься солдатами, системой воздухообмена и прочим дерьмом. — Но… Створки захлопнулись так резко, что Лайл отдернулся назад, справедливо опасаясь, что они могут что-нибудь прищемить. Проклятье, что с этим Тамповски приключилось? Он и не знал, что механик такая свинья! Впрочем, до этого они сказали друг другу лишь пару слов, если не считать приветствий, которыми члены экипажа обменивались за обеденным столом. В принципе, все правильно. Не мог же Гиббс поручить ему одному управлять звездолетом и отвести его на базовую планету! То, что капитан велел перегнать звездолет, вовсе не означало, что он тут будет один и никого больше из старших по званию офицеров. Но этот Тамповски мог быть и повежливее. Скотина! Быдло! Раздосадованный Коннор отправился к Монике. Насчет нее не было никаких указаний. Черт, что же делать? Доложить, что спасенная девушка осталась на звездолете? Может быть она должна перейти на "Коннор"? Хотя какого черта? Главный теперь Тамповски, поэтому пусть голова болит у него. На звук открывающейся плиты дверей Моника повернула голову. Увидев, что это Лайл, она улыбнулась. Непринужденно болтая с девушкой, Коннор думал совсем о другом. Как она очаровательна. Как бы он хотел обнять ее! Поцеловать. Сесть поближе. Да, хотя бы сесть поближе. Проклятый капитан! Как он посмел его так напугать, что теперь даже к девушке подойти страшно?! "А не пошел бы он к черту?" — вдруг обозлился Лайл. Негодование, вызванное грубостью механика, вдруг перекинулось на капитана. Коннор вдруг ощутил себя таким злым, что если бы сейчас в каюту влетел Гиббс и застал его целующимся с Моникой, то он бы просто рассмеялся грозному начальнику в лицо. Лайл захотел даже, чтобы так и было. Моника о чем-то говорила, но вдруг замерла на полуслове, когда Коннор вдруг сел к ней вплотную, взял за руку и сказал: — Моника, ты можешь дать мне пощечину и считать наглым грубияном, но ты мне безумно нравишься и мне очень хочется тебя поцеловать… Что-то во взгляде девушки подсказало Лайлу, что она не будет его бить по щеке и лейтенант потянулся к губам Моники. Он целовал ее все ниже и ниже, руки сами скользили по нежному сладкому телу девушки. Сама собой пришла обжигающая мысль: "значит я ей нравлюсь!". Они оба были взволнованы. Коннор не знал, имела ли Моника какой-то сексуальный опыт. Лайл уже встречался с девушками, поэтому тем более он не понимал, почему так волнуется. Наверное потому, что Моника была самой необыкновенной девушкой. Коннор освободил Монику от одежды. Ее восхитительное тело с тягуче плавными линиями бедер, с торчащими сосками пьянило сильнее любого алкогольного напитка. Лейтенанту хотелось раствориться в этом теле. Но перед его взором все время маячил капитан Гиббс, вспоминалась сама собой его глупая угроза. Парень пытался вызвать в себе то чувство злости, которое посетило его совсем недавно, но бесполезно. Без сил Лайл сполз на пол, обхватив голову руками. — Что такое, милый? — Моника склонилась к нему, пытаясь убрать руки лейтенанта, которыми он закрывал лицо. — Не знаю! Не знаю, что со мной… Такое в первый раз. Не понимаю, извини! — Тебе не за что извиняться! — мягко проговорила Моника. — Серьезно. Я понимаю. Всякое бывает. — Хорошо, — Лайл встал и стал быстро одеваться. — Знаешь, я лучше пойду, мне сейчас надо побыть одному, да и работа… Не успев даже как следует застегнуться, Коннор выскочил в коридор. Сейчас он не мог выносить даже сочувственный взгляд девушки. — Ну что, позабавился? — спросил кто-то развязным тоном. Сердце у Коннора екнуло. Ему представился капитан Гиббс с огромным тесаком в руках. Лейтенант медленно повернулся. Но это был всего лишь механик Тамповски, который стоял в боковом ответвлении коридора. Из этого ответвления очень хорошо была видна каюта Моники и его каюта… — Послушайте, сэр, это не то, что вы думаете… — Ну конечно, не то, — еще больше заухмылялся механик. — Серьезно, у нас ничего не было… — У нас ничего не было! — передразнил Тамповски, подходя к лейтенанту и дергая его за незастегнутую магнитную пуговицу. Коннор понял, что он ничего не сможет доказать. — Что вы теперь сделаете? — хмуро спросил он. — Доложите Гиббсу? — Ты знаешь, какие распоряжения кэп дал в отношении твоей недотроги? — Ну, допустим… — Я не о том. Сейчас мы отправляемся на Ньювест, а девчонку велено переправить на "Коннор". Понимаешь? — Нет… Я полагал, что мы должны перевести ее на базу, то есть должны передать Монику как гражданское лицо, спасенное во время патрулирования. — И что же по-твоему с ней сделают? Ты ведь не забыл, что она подданная враждебного государства, Корпорэйт Стейт? — Да, но она не принимала участия в военных действиях, она представляет гражданское население. — А что делают с такими? У Империи есть много малогостеприимных планет, на которые нормальный гражданин Империи вряд ли позарится, даже если там ему предложат полконтинента задаром. Да, Лайл знал об этом, но совершенно забыл. Было много планет, которые были пригодны для жизни, но не удовлетворяли показателям землеподобности на все сто процентов. Более высокая гравитация, более короткий или удлиненный суточный ритм вращения планеты, удаленность или приближенность планеты к центральному светилу. Жизнь на таких мирах была очень несладкой. А первичный состав колонистов набирали как раз из вот таких гражданских лиц, случайно оказавшихся на территории враждебного государства. Значит Монике предстоит отправиться на один из таких миров! Принудительное поселение! Как он мог забыть об этом обо всем? Проклятые имперцы ни за что бы не отпустили ее домой. Бедной Монике предстоит просыпаться каждое утро с болью во всем теле от непрерывного воздействия повышенной гравитации, или провести всю жизнь в подземных катакомбах, выбираясь на поверхность только в костюме с охладителем или электроподогревом… Все эти картины, в самых мрачных тонах, за несколько секунд промелькнули в голове лейтенанта. И затем он испытал даже благодарность по отношению к капитану Гиббсу. Если она останется на звездолете, это значит, что Гиббс идет на сознательное нарушение предписания о гражданских лицах враждебного государства. Поэтому если он не отошлет Монику сейчас, он не сможет сделать этого и потом. И Моника будет с рядом, рядом с ним! — Ну так что? — вдруг спросил Тамповски. — Чему ты улыбаешься, идиот? Может ты из этих, из мазохистов? Знаешь, я бы не хотел оказаться на твоем месте, если Гиббс вдруг узнает, чем это ты тут занимался в его отсутствие… — "Если" узнает? — ошарашено переспросил Коннор. — Значит вы не станете закладывать меня? — Конечно нет. Зачем? Пусть все получат удовольствие, а не только кэп или ты. Понимаешь о чем я? — Нет… — Дебил! — вспылил механик. — У нас есть еще как минимум полчаса на предстартовую подготовку. И эти полчаса я хочу провести с Моникой. А затем мы отправим ее на "Коннор", а сами полетим на Ньювест. — Делайте, что хотите! — вскричал Коннор. — Он понимал, что попал в ловушку и ничего не может поделать. Такова была жизнь, а против гнусного шантажа у него не было никакого оружия. — Нет, мой глупенький мальчик, ты меня все-таки не понял, — ласково проговорил механик, — я не спрашиваю у тебя разрешения поваляться в постели с твоей красоткой. Мне нужно, чтобы ты сам пошел к ней и объяснил, что если она сейчас меня не примет и не сделает все, что я захочу и не будет затем впоследствии молчать, капитан Гиббс тут же узнает обо всем, что у вас было. И бедненькому лейтенанту придется очень плохо! Коннор с ненавистью посмотрел на Тамповски. Глаза механика масляно блестели от чувства собственного превосходства или в ожидании сексуального удовольствия, рот осклабился в самодовольной похотливой гримасе, усы топорщились. Голова у Лайла начала кружиться от ненависти. Сейчас бы нож, да пырнуть механика в живот, потом еще, еще и еще. Но вместо этого Коннор сказал: — Хорошо, я сделаю то, о чем ты меня просишь, Тамповски, но запомни, я ничего не забываю и берегись, я не премину воспользоваться козырем, который ты мне сам вкладываешь в руку. Лучше бы тебе успокоиться и отправиться готовить корабль к отлету. Капитан Гиббс также будет недоволен, если узнает, что кто-то другой нарушил его приказ, даже если он узнает об этом гораздо позже. — Давай, топай, — хмыкнул механик. — Ты слишком юн и зелен, чтобы пугать старших. Коннор развернулся. Он чувствовал себя последним дерьмом, но он знал, что должен уберечь Монику от принудительного поселения и остаться с ней рядом. А для этого было необходимо играть в игру, правила которой навязывали Гиббс и Тамповски. Глубоко вздохнув, он нажал на пластину входного датчика.

НАЖМИ ЗДЕСЬ! Click here!

Russian LinkExchange Member